- Люди Камчатки: поэтесса Татьяна Салтыкова (31.10-1953 – 29.12.2001 гг.)
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Шиповник колючий рукою рвать голой -
что может быть лучше для Т. Салтыковой!
Что может быть слаще вороньих распевов,
зовёт так маняще дорожка налево.
И если по этой дорожке промчаться,
то можно у чёрта в гостях оказаться.
Что может быть проще, взмахнув помелом,
взметнуться над рощей, забыв о былом.
Татьяна Салтыкова, Камчатка
Свет далекой звезды | Сборник стихов Татьяны Салтыковой "Бигляндия" открывает нам внутренний мир женщины – умной, талантливой поэтессы, художницы, подкупая своей глубоко личной интонацией. Он состоит из двух частей "Камчатка – страна-загадка" и "Родному краю" (на украинском языке), объединенных последовательно развивающейся темой се судьбы.
Первая включает стихи, различные по тематике, написанные с
начала 70-х до 1996 года, позволяющие заглянуть вглубь се души. В них –
пережитое, своеобразная поэтическая летопись духовных исканий.
Часть вторая – "Родному краю" – создана Т.
Салтыковой после "Камчатки – страны-загадки", когда в 1977 г . она уехала "на
север дикий" – на далекую, не известную ей Камчатку.
"...Только тут я поняла, – пишет в предисловии к
"Родному краю" Татьяна, – что можно так любить, до боли любить родной
край, Украину...". Эта любовь-ностатьгия всегда жила в се сердце. И хотя
душа неодолимо рвалась на родину, именно здесь, на Камчатке, многогранно
раскрылся ее талант. Многие знали ее как художницу, работающую темперой по
бересте, и как гостеприимную хозяйку художественного салона "Камчатская
березка", которая мечтала о возрождении и возрождала народные ремесла.
Татьяна начала писать стихи после двадцати лет, никогда никому
их не показывала и нигде не публиковалась. Писала для себя, о себе, обнажая
свою душу. Рукописи и дневниковые записи передал нам, ее друзьям, на Камчатку
из Николаева брат Татьяны Сергей
спустя год после ее смерти. Мы решили издать все сохранившиеся стихи без
изменений. Подготовку рукописи к изданию взял на себя журналист Виктор
Омельченко. Надеемся, что сборник стихов для многих станет открытием еще одной
грани ее таланта.
Совсем недавно, на большой отчетной выставке камчатских
мастеров декоративно-прикладного и народного искусства "Традиции предков –
в новый век", прошедшей в Камчатском областном художественном музее
(декабрь-январь 2000-2001 гг.), экспонировались работы Татьяны Салтыковой,
состоялась незабываемая встреча, мастер-класс "Берестяное чудо" с ее
участием. Камчатские пейзажи художницы привлекли большое внимание зрителей,
покоряя своеобразием исполнения.
Берестой она начала заниматься, осваивая технологию самостоятельно,
в конце 80-х – начале 90-х гг. под впечатлением работ, увиденных в Киеве.
Украинку по национальности, филолога по образованию, ее увлекали старинная
русская и украинская речь, народное творчество. Увлечение во многом отразилось
и на работах. Получился некий сплав богатейшего русского и украинского
колоритов, переложенный на местную камчатскую почву. Поэтому в пейзажах,
зачастую сюжетных, просматривался элемент сказки, лубка.
Любимые мотивы ее работ – рябина, березка, ворон Кутх, а
заснеженные домики под сопками напоминают закарпатские украинские хатки.
Работая темперой, Танечка использовала наружный белый слой бересты с ее
естественными уплотнениями, наростами, трещинками, черными вкраплениями.
Тем самым природная фактура помогала увидеть автору нечто
загадочное, предугадать, а затем и обобщить будущий художественный образ.
Работала она, не жалея себя, настолько результативно, что в 1995-96 гг.
(декабрь–январь) в выставочном зале управления культуры (ул. Ленинская, 36)
состоялась ее персональная выставка "Скрытые лики природы", а в
апреле 1996 г .
Татьяна Салтыкова открыла художественный салон "Камчатская березка".
Волевой, целеустремленной, ей многое удавалось, но за этой
внешней легкостью и благополучием она постоянно ощущала давление внешнего мира
и раскрепощалась там, "за прозрачной гранью" реальности, – в
"снах цветных". Вела дневниковые записи... Многие из них
впоследствии легли в основу стихов.
Большое место в творчестве Татьяны занимает любовь. Другой
мотив, постоянно прослеживающийся в поэзии, – одиночество как мучительное
противостояние реальной жизни, "равнодушию чужих людей".
Ей никогда не удавалась тихая жизнь, не приносила полного
удовлетворения и коммерческая, организаторская работа в салоне. Постоянные
деловые поездки в Москву, другие регионы России, в Украину забирали много сил,
не давали полностью посвятить себя творчеству, незаметно, исподволь подорвали
здоровье. К концу 90-х гг. этот
внутренний конфликт явственно обозначился. На этом переломе ее настигла
болезнь. Она рано ушла из жизни – всего в сорок восемь...
Но во всем, чтобы ни делала Татьяна Салтыкова, будь-то
народное творчество или поэзия, она стремилась оставаться сама собой – со
своими чувствами, мыслями, переживаниями, с каким-то своим идеалом, к которому
всегда стремилась.
Антонина Черкащина,
искусствовед
* * *
Я в потоке стихов плыву, волны рифм в голове моей плещут.
А желанья, как рыбки, трепещут, просыпаюсь и сплю наяву.
И обрывки из чьих-то стихов, не поставленных в строчки и строфы,
Залетают в мой дом, как улов, после шторма иль катастрофы.
Я ловлю их, как кошка мышей, загоняя слова и словечки
В норки памяти, поскорей.
Киев, 29.11.1976г.
* * *
Зачем писать стихи, зачем жевать слова,
Когда они сухи, как жухлая трава.
Зачем не спать всю ночь? Зачем? Зачем? Зачем?
Когда сказать невмочь, когда душою нем.
Зачем "луна" и "розы"? От них – мертвецкий дух!
А что прекрасней прозы: – Люби меня, люби меня,
Люби меня, мой друг!
7.11.1977г.
* * *
Эти рифмы меня насилуют! Не дают по ночам мне спать!
Не стесняясь, за душу милую лезут даже ко мне в кровать!
Я ругаюсь последним словом, вспоминаю и черта и мать!
Замычала вдруг рифма "корова" и наляпала мне в кровать.
Отшвырнув за сервант одеяло, я несусь под холодный душ!
Но и тут от меня не отстала вездесущая рифмочка "муж".
Я ору ей: – И как не стыдно! Ух, сейчас я тебя водой!
А в ответ она мне безобидно: – Будь любезна, мне спинку помой.
Вылетаю по уши в мыле, А под дверью еще штук пять!
И на загнанной рифме-"кобыле" я пытаюсь от них ускакать.
Сумасшедшим несусь галопом. Скорость – где-то повыше ста.
Оглянулась – они все скопом уцепились за край хвоста!
И командует рифма отрядом – Развеселая рифма "хи-хи".
Своим крестообразным задом норовит все пролезть в стихи.
Обессилев совсем от погони, я командую: – Рифмы, в мешок!
Кладу лоб свой в компрессы – ладони и впадаю вновь в рифменный шок.
Киев, 1977 г.
* * *
ЕСЕНИНУ
Еще август, но грусть осенняя уже светится сквозь облака.
Мне понятна печаль Есенина и близка его сердца тоска.
Этой осени горечь полынная и не сердце – мозги иссушит!
Только песня пускай журавлиная не тревожит уже твою душу.
Листьев золото в ней осело, чтобы пламенем вечным гореть.
Песней лето твоё отзвенело, лишь глаза твои – майская цветь.
Киев, 1974 г.
* * *
По дороге неровной и зыбкой
Пить на рассвете росу из ромашек,
Солнышком быть для веселых букашек!
Киев, 9.07.1976 г.
* * *
А ты – начало. Ты – полет стрекоз.
Ты – всплеск летучих рыб. Ты – небо первых гроз.
Под одним небом, на Земном Шаре мы с тобой жили,
где в лучах солнца облака плыли
И дожди лили.
* * *
Маленьким солнцем меня не признало:
Божьей коровкой меня обозвало.
Рыжей коровкой – черное брюшко,
Пестрой букашкой, спинка – веснушка.
Вот и сижу я теперь на ромашке,
Вовсе не солнышко – просто букашка.
В небо лететь я теперь не смогу,
Рыжей коровкой умру на лугу...
– Солнышко, солнышко, плакать оставь!
Красные крылышки лучше расправь!
Ждет тебя солнце, ждет тебя небо,
Милое солнышко, грусть твою мне бы.
Я б согласилась, так уж и быть,
Рыжей коровкой жизнь всю прожить.
* * *
- О Татьяне Салтыковой говорит брат Сергей:
Она была для меня второй мамой | Моя сестра Таня родилась 31 октября 1953 г. на Львовщине в семье сельчан Лидии Петровны и Осипа Николаевича. Через десять лет родился я. Так как наши мама – учительница и папа – шофер постоянно пропадали на работе, повседневная забота обо мне легла на хрупкие плечики сестренки. Я вырос у нее на руках.
В школе Таня училась хорошо, с большой охотой. Много читала, любила литературу, историю. Всегда успевала помочь старикам: носила им воду, дрова, ходила в магазин за покупками. Именно за это ей, семикласснице, на новогоднем утреннике Дед Мороз вручил приз "За доброе сердце". Еще она играла на баяне и, как все в нашей семье, умела хорошо рисовать. В родительском доме сохранилось много ее рисунков. На одном из них подпись: "Ученица 8 класса Салтыкова Т." На обороте – одно из первых ее стихотворений.
Степ безмежний, степ широкий! Чом стоїш ти у мовчанні?
Чи згадав ти давні роки, що спливають, як в тумані...
В 1972 г., после окончания Николаевского техникума советской торговли, уехала Таня в Киев. Работала в институте археологии, интересовалась историей, литературой, писала стихи. Ездила в экспедиции, участвовала в раскопках скифских курганов в херсонских степях.
В 1975 г. вышла замуж. В 1977-м г. по распределению мужа поехала на Камчатку, в этом же году поступила на филологический факультет Камчатского государственного педагогического института. Выехав на Украину, учебу продолжила в Ужгородском государственном университете, который окончила в 1984 г.
В это же время она училась рисовать карандашом, акварелью, маслом у киевских художников. Изучала историю искусства. Но все время вспоминала манящий, притягивающий, полюбившийся камчатский край вулканов и сопок, куда и вернулась в 1985 г., заявив родным, что теперь навсегда уезжать с полуострова не намерена.
Через год я приехал к ней. В 1987 г. у нее родился сын Сережа, которого она всегда называла Мишей, что в переводе на русский означает "Кто как Бог".
В 1990 г., побывав в Киеве, Таня вновь встретилась с друзьями-художниками. Была очарована новым направлением в живописи – картинами на бересте. Почти полгода жила она в столице Украины, самостоятельно постигая секреты работы с березовой корой. Позже в комнатушке малосемейке в Космическом проезде мы вечерами рисовали камчатские пейзажи. Искали кору в лесу и на городских лесоскладах. Береста – творение природы. Рисуя, мы только подчеркивали, выявляли естественный рисунок материала.
Картинки продавали дома, через книжные магазины, прямо под окнами "Российской книги" на Силуэте.
После вернисажа в областном выставочном зале в 1995 г. мы пришли к мысли о необходимости открытия художественного салона, где можно было бы выставлять, реализовывать авторские работы - свои и учеников, произведения других художников, сувениры мастеров народных промыслов.
Открытие "Камчатской березки" 30 апреля 1996 г. – заметное событие в жизни Петропавловска-Камчатского. У горожан появился первый, почти домашний салон, где всегда можно было найти недорогой подарок на любой вкус, а у мастеров – место.
Из письма к брату: "...Милый мой Сереженька! Спасибо тебе за письмо, до сих пор весело от него.
– Солнышко, солнышко – Божья коровка,
Что ты уткнулось Черной головкой?
Красные крылышки мертво сложило,
Что же ты, солнышко, так приуныло?
Небо, смотри, над тобой голубое,
Солнце ласкает тебя золотое,
Что же ты медлишь, что не летишь?'
Ну, расскажи мне, О чем ты грустишь.
– Небо не манит меня голубое.
Солнце прекрасное, солнце большое.
* * *
Никому не дано понять, никому не дано узнать,
Что такое безлунная ночь, не сбежать от которой прочь.
Волк степной, от холма к холму вскачь несусь я сквозь мрак и тьму.
Тело легкое. Снежный наст не провалится, не предаст.
Стынут ноги. Не привыкать. Еще долго им степью бежать.
Вот и близок знакомый овраг, но не ждет там – ни друг, и ни враг.
* * *
Я – старый мудрый лис – попался на приманку,
Забытую тобой случайно на тропе.
Мечусь теперь в толпе растерянным подранком,
Пытаясь отыскать следы твои в толпе.
И я опять спешу…
Не волнует сало мой потухший взор,
Без желанья, вяло режу помидор.
Расцветило синькой неба простыню,
Краденою дынькой радую меню.
Но исчез куда-то весь мой аппетит,
Даже чай из мяты мною не допит.
Тают мои силы, как на солнце сыр.
Где же вы, Курилы, Где Парамушир?
1.08.1991г.
Что же в сердце моем происходит теперь.
Говорю я с тобой. В тишине. Бессловесно,
В мир иной вижу я приоткрытую дверь.
Опускаюсь, как в омут, в глубину подсознанья
– Там сияет другой – немутнеющий свет.
И за этой незримой, неведомой гранью
Ничего, что так больно и радостно, нет.
Этот мир мне так близок! Там бы мне и остаться.
Ухожу я все чаще за прозрачную грань.
Моя "крыша" на месте. Можешь не сомневаться.
Осторожней! Себя об меня не порань!
27.10.1996 г.
* * *
Помнишь день мрака, когда гул взрыва расколол счастье
Чернотой трещин – жизнь на два мира, мир на две части?
И легла пропасть поперек дома, через стол с хлебом,
Разделив стены, что росли рядом, грозовым небом...
* * *
Бородаты моя, Борода! Не расстанусь с тобой никогда.
С этих дней мой ориентир – твой туманный Парамушир.
Я к вулканчику Чикурачки доберусь даже на карачках,
И к соседу холодному Фусса тоже с легкостью доберусь я.
Разгоню там нахальных бакланов, сниму шкуры с запретных каланов
И на острове Самусю надкушу голубику я всю.
И прощаясь с Собачьей землею, заберу Бороду я с собою.
Пусть рыдают и плачут курильцы: будут чище их смуглые рыльца.
28.07.1991г.
* * *
Солнце на Курилах село в океан. Без тебя не в силах даже съесть банан.
На зов в ночи неясный. И на любовь твою надеюсь, дуралей.
Улыбкой смяв лицо, пытаюсь я напрасно упрятать в темноте поток своих соплей.
"Привычкам изменю", – рассчитывал я сдуру вернуться в прежний мир
Любви и чистоты. Но проглотить не смог проклятую микстуру.
* * *
ПЕСЕНКА ТАНИ
С тех пор прошло сто двадцать лет. Сто двадцать с лишним лет.
Давным-давно окаменел мой маленький скелет.
О, Боже мой, как я стара, – стара, как Архимед.
…
Я не стала другой. Но тебе не известно,
Месяц плыл молодой.
И я шла по дороге и рвала горицвет.
И мне было немного – лишь полтысячи лет.
Обжигающий ветер свои песни мне пел.
Горький запах столетий в моих кудрях осел.
…
Над уставшей твоей головой, и, проснувшись прозрачной ранью,
Позабудешь ты тяжесть тревог, когда трепетно-ласковой ланью
Опущусь у твоих я ног.
Июль, 1976 г., август 1990, февраль 1992 г.
* * *
БИГЛЯНДИЯ-77
Я из сил выбиваюсь,
Полюбить все пытаюсь
Этот город дурацкий -
Петропавловск-Камчатский.
Эти ветры-туманы,
Эти сопки-вулканы,
Эти рыбные блюда!
Лучше б съела верблюда!
Ну, а здешние кожи
Так на диво похожи.
Только пьяные рожи
На гармошки похожи.
О Бигляндии этой
Я пишу без секретов.
Мне б лететь без оглядки
С этой милой Камчатки...
А я дурью все маюсь,
Полюбить все пытаюсь
Этот город дурацкий -
Петропавловск-Камчатский.
* * *
Не могу понять я, Камчадалы-братья,
Отчего мне гадка Милая Камчатка
(Может быть, загадка?)
Грустно и обидно, но придется, видно,
С духом мне собраться – жить и приживаться.
И скрипя зубами, плакать и ругаться.
Тормозя ногами, мчать и кувыркаться.
И съезжать на попке с той горбатой сопки.
Не в свою попасть постель.
В голове моей весна закружила карусель.
* * *
В осень вьются лесные тропинки, жухнет розовый иван-чай,
Красной кистью роняют рябинки уходящему лету: "Прощай!"
И сентябрь уже у крыльца своего засылает гонца.
14.09.1996 г.
* * *
В начале не было ни мира. Ни тебя. Ни моря. Ни песка.
Дышал туман, толпились облака.
Кто ж создал нас? Как появился мир?
Кто океан раскрыл? Откуда ты взялась?
Я бел, любимая. Я мел, который морем был.
И рыб и птиц имел, и побелел.
Я – меловой период. В глубине
Есть отпечатки раковин во мне.
Моя ладонь – и та лишь оттиск допотопного листа.
Киев, 1974 г.
* * *
ПРАДЕДУ
Мой прадед был явно татарин, но только – не тихий еврей!
И нравом, скорей, был коварен, как ветер степной – суховей.
По диким просторам кочуя и вовсе судьбу не кляня,
В седле неизменном ночуя, он жизни не знал без коня.
Под небом прозрачно-белесым, пьянея от воли хмельной,
Скорей современных экспрессов летел его конь вороной.
А в редкое время досуга под вздохи ночных ковылей
На память горячему югу он щедро дарил сыновей….
* * *
ЗАБЫТАЯ ДОРОГА
Пустынная дорога в степи едва видна.
Унылой лентой вьется куда-то вдаль она.
Уснувшие курганы чернеют вдалеке.
Шуршат о чем-то травы при легком ветерке.
Ничьих шагов не слышно в вечерней тишине,
Никто, спеша, не мчится на взмыленном коне.
Забытая дорога пустынна и грустна.
С напрасною надеждой кого-то ждет она.
г. Николаев, 1971 г.
* * *
На дворе – апрель. За окном – темно.
Белая постель – Черное пятно.
Не постель, а гроб. Не пятно, а я.
Крышка гроба – хлоп! Спрятала меня.
Жутко и темно. Холодит постель.
Уж не все ль равно – август иль апрель?
Киев, 1974 г.
* * *
Стынут ноги и руки. Я живу, чтоб их греть.
А еще, чтоб от скуки где-нибудь помереть.
Стыньте руки и ноги! Я хочу одного:
Чтоб на пыльной дороге не встречать никого.
* * *
Голосом знакомым в грустной тишине,
Голосом далеким говорили мне.
И глаза их были, как сама печаль,
Звали меня голуби в голубую даль:
– Белою голубкой с нами улетишь.
Белизною снежной всех ты удивишь.
Будешь самой первой ты средь голубей.
С радостью забудешь Землю и людей.
Улетай же с нами в наш лазурный край.
Там цветами пышет вечно синий май.
Почему – не знаю, только улететь
Не успела с ними в майскую я цветь.
И исчезли голуби с моего окна.
Лишь осталась в комнате их голубизна.
* * *
Уходящего лета запах, как прощанье, всегда тревожит.
Даже листья в цветных накрапах словно шепчут: "Еще день прожит…
Еще день, еще ночь, еще час без меня, без тебя, без нас.
Еще день, еще ночь, еще миг... Уже голос твой где-то затих.
Бьется кипящий ключ в синий мираж-прохладу
Стертые лапы кладу – мне ничего не надо, мне б посидеть в саду.
Полночь! Бреду вдоль забора лентой аллей Бесконечности.
– Скоро, – шепчу себе, – скоро выберусь к берегу Вечности.
1982 г.
* * *
Степ безмежний, степ широкий, чом стоїш ти у мовчанні?
Чи згадав ти давні роки, що спливають, як в тумані.
Чи згадав ти дні далекі, незабутню давнину,
Як вставали наші предки з ворогами на війну.
І тоді земля гуділа, степом мчали коні,
Стріли з посвистом летіли в ковилі червоні.
Розливалися заграви, із людської крові
Назавжди схилялись в трави вої чорноброві.
І тому стоїть в мовчанні степ, як батько посивілий,
Що синів слова останні, їх останнє "краю милий"
Все ще чується старому в гіркім шепоті полиннім.
В небо квіти задивились, як їх очі: карі, сині...
РІДНОМУ КРАЮ
Мила, рідна Україно, Тепле синє небо!
Хоч на мить, хоч на хвилину б
Прилетіть до тебе.
...Так сталось, що я вже два роки живу далеко від України. Мабуть, відстань змушує задуматись над тим, що в повсякденному житті не ціниться і не завжди помічається.
Тільки тут я відчула, що можна так любити, до болю любити рідний край – Україну. І коли мені випадає почути нашу мову, це для мене свято.
Якось по дорозі на роботу я йшла за одною старою жінкою. А вона все розмовляла по-українськи. Та так, наче другої мови вона й не чула, так добре і чисто. І я всю дорогу йшла за нею, як на повідку, і все слухала, слухала. Аж зайшла не туди.
Та таке трапляється рідко.
І ось, недавно, випадково дивилась телевізор. Передавали концерт з Києва, присвячений творчості Майбороди. Це був для мене цілий вечір з Україною. З ї ї мовою, піснями. Я так вдячна за нього! І, мабуть, не тільки я. А і всі мої земляки – українці. Я завжди пізнаю їх по вимові.
Я віршів не пишу, мені вже 25 років. Пишуть, звичайно, раніше. Але це написалось само. Хай це буде моїм привітом Україні.
1989-90 рр.
Тетяна Салтикова
* * *
Везде тревожно и ненадежно, и неуютно бывает мне.
И лишь Камчатка, где все так шатко, как свет зовущий в моем окне.
Моя Камчатка – Страна-загадка, мир нераскрытых извечных тайн,
Рябиной красной горько-сладкой, цвети всегда, Не отцветай!
27.09.1996 г.
* * *
Уважаемый читатель
Ты перелистнул последнюю страницу книги стихов, автор которых Таня Салтыкова. Горько и больно от того, что болезнь подкосила ее на взлете, не позволив воплотиться всем творческим замыслам.
До сих пор не верю, не могу смириться, что ее нет рядом с нами.
Ровно через год после ее смерти, 29 декабря 2002 года, у меня в руках оказались рукописи Таниных стихов.
Признателен друзьям, сделавшим все возможное для того, чтобы сборник вышел в свет.
Пусть это издание станет данью памяти нашей землячке с Украины, камчадалочке Татьяне.
Виктор Омельченко
#татьянасалтыкова
Комментариев нет:
Отправить комментарий